Грейпфрут всегда горький

Главное оперативно надеть наушники и не успеть ни над чем задуматься.
Я, вот, задумался - тут же почувствовал себя несчастным.

На работе предупредил, что собираюсь проверить любят меня родители или уже нет. Попросил понять и сменами махнуться так, чтобы от субботы до субботы получились выходные. Бар-менеджеру пообещал колбасу.

В России колбаса невкусная, вся из солёного картона, поэтому за хороший экземпляр петербуржцы готовы потакать моим прихотям.

Записался попутчиком к Ирине. У неё приятная фотография на сервисе автомобильных попутчиков. Я решил, это гарантирует безопасность. Но беспокоился, что Ирина окажется маньяком-убийцей или неинтересным собеседником. Ещё опасался скользких дорог.

На этот случай, перед поездкой, отработал девятнадцатичасовую смену. Сонливость повышает степень доверия к водителям, а также уровень безразличия к собственной судьбе.

Ирина оказалась противником долгих путешествий. Схватила руль, за три минуты, из центра Питера выскочила на трассу. Остановок без необходимости не делала. Ближайшие девять сотен километров мочевой пузырь рекомендовала держать в руках.

- Ну я выехала, - отчиталась кому-то в телефон. - Думаю, к пяти буду в Минске. Что «не гони»? Нормальная дорога. Ну сколько, зима же. Ой, отвянь, - и трубка полетела на заднее сиденье.

Спать расхотелось. Подумал, рациональнее - без устали молиться.
С разговорами Ирина не лезла, только дёргала коробку передачи и всё сильнее давила в педаль.

Если бы завела беседу, я бы пожаловался, что неправильно мечтаю. Неосновательно, бездумно. Вот мечтал жить в Петербурге, а от сбывшейся мечты - одни проблемы.

Плата за квартиру подозрительно похожа на заработную. Без мамы еда готовиться долго, от овсянки с бананом тошнит. Одежда отстирывается плохо, морозной свежестью не пахнет даже в феврале, с неделю провисев на балконе. Автобусы ходят редко, часто не туда, куда нужно. Солнце светит всем одинаково, но в Петербурге нет никакого солнца. Тротуары скользкие, эскалаторы длиннющие, обувь расклеилась, в любую секунду может убить сосулькой.

Правильнее было бы мечтать о баснословных деньгах, машине и квартире в Питере.
Но Ирина ничего не спрашивала и подобными размышлениями я отравлял исключительно своё настроение.

Думаю, уже не стыдно возвращаться в Минск. Под дождём гулял, на разводные мосты не успевал, как украсили Невский проспект к Новому году - видел, пробовал шартрезы, «Адвокат», о де ви, несколько пет-натов. Познал с чем смешать мескаль, как готовить из него «Пенициллин», видел Широкова, Шушканова, а Бек Нарзи подписался на меня в Instagram.

В Минске снова стану бар-менеджером. На этот раз уравновешенным. Теперь-то я знаю, сколько дней в неделю работать, чтобы желание убивать не вредило официантам. Никто не посмеет проверять, знаю ли я сорта винограда, регионы производства, что такое бурата и чоризо. Буду вариться в собственном соку, вводить его в коктейльную карту.
Не понимаю, что меня раньше не устраивало.

Родные изменились в пределах узнаваемости. Дома пахло едой и заботой. В каждой тарелке кулинарный изыск. Под их тяжестью искривлялось пространство, не то что столешница.
Я встал за вилкой, открыл правую шуфлядку, а там конфеты, пакеты и мясорубка.
- Ой. В Питере у меня приборы с этой стороны лежат, - оправдался я и выудил вилку из левой полки.

Мама с папой поочерёдно удивлялись, как же я похудел и советовали ещё немножечко покушать. Сестра верещала о слаймах, стикерпаках и блогерах. Кот возмущённо дёргал хвостом.

Любят или не любят меня родители, а в комнате моей теперь гостиная. Футболки и штаны, которые я не забрал в Петербург, сжались на одной полочке и, кажется, скоро выпрыгнут куда-нибудь к двоюродным братьям.

Кот с подозрением принюхивался к разложенному дивану, удивлялся, изображал глазами вопрос.

- Не знаю чем тебя завтра кормить, - возилась мама с постельным бельём, - овсянку будешь или макароны сварю?
- Такое я и сам приготовлю. - намекал я.
- Тогда бабку сделаю и борщ. А может налеплю вареников. Посмотрим.
Начинив пододеяльник, мама погрустнела:
- Тебе хоть хорошо там?

Вроде хорошо. Только в зарплату не укладываются планы на будущее. С этим меркнет настоящее, сомнения закрадываются в область души и непонятно, как отвечать на вопрос, чтобы мама не волновалась.

Утром стали названивать друзья. Не успокаивались, пока не согласился с каждым встретиться. Обед запланировали в ресторане, из которого я и убегал в Петербург.

Хостес меня не знала. Учтиво скалилась, провела к барной стойке, разложила меню, отобрала куртку.

Бармены бросались из угла в угол, значит стойка осталась неудобной. Официанты, с пустыми руками, выпархивали из-за углов и вглядывались в зал, словно немало понимали в обслуживании. Тот тут, то там гости вертели головами.

Ничего не изменилось. Только ресторан не казался мне родным. Я бы не вскочил за стойку, не сделал бы ни брамбл, ни лате с сиропом. Знакомые официанты переоделись в форму администраторов, сделались деловыми и неприступными.

- Это бармен Саша, - Маша, даже в администраторском пиджаке, не могла оставаться серьёзной. - Давайте, знакомьтесь. Саша, это - указала на меня, - твой бар-менеджер. Настоящий. Он скоро вернётся и Женя снова пойдёт работать в гардероб.

Саша усмехнулся. Наверное, хотел бы увидеть Женю за развешиванием курток.

Ни астрология, ни вся история человечества не сулят гардеробщикам карьерного роста, но руководству находчивости не занимать. Если решено экономить - никто не задумается нужны ли для управления баром навыки, знания или, хотя бы, опыт.

Гардеробщик сменил коктейльную карту, набрал молодых барменов и устроил личную жизнь с официанткой. Карьерный рост и её не обошёл стороной.

Официантка развитой нейронной сетью не обременена, уровнем притязаний к жизни не озадачена. Ни к чему не стремилась, носила тарелки, а администратор, в это время, до беспамятства влюбилась в су-шефа с вытекающими последствиями. Её срочно отправили в декрет. Искать новых работников некому - менеджера по персоналу Романа давно сократили. Оставалось повысить засидевшуюся официантку.

К счастью, Димасик, мадам Полина и Валерия приехали раньше, чем я узнал, о одноруком сушисте.

Взять на работу инвалида - даже великодушно, правда? Чем же не великодушие тогда повышать обделённых умом? Они, в каком-то смысле, тоже инвалиды.

Мы назаказывали всяких кассуле, сидим, едим, социально взаимодействуем.

- Ты не надумал возвращаться? - спросила Валерия.
- А куда возвращаться? - я не ответил отрицательно или категорично.
- Игорь Анатольевич спрашивал о тебе. Они строят огромный ресторан. Ищут толкового человека, который займётся барными делами, - девушка заманчиво блеснула глазами.

Как отличить судьбу от искушения? Я приехал в Беларусь в сомнениях, а тут сразу такое.

- У тебя получится. Правда, ты не так много требовал, - признал Димасик, - меня заставили выучить три сотни вин. Сорта винограда, регион, производителя, органолептические свойства. И никто, как ты, лекции по два раза в неделю нам не читает.

Димасик любил денежки и, узнав о вакансии в ресторане с хрустальными люстрами, белыми скатертями и фонтаном - ни секунды не сомневался. Устроившись туда, полгода тёр бокалы, еле-еле заслужил жилетку официанта и право рассыпаться мелким бисером перед гостями.

Рассказывал, что администраторов там называют метрдотелями, а когда в ресторан звонит Марсель ему тут же бронируют любимый стол и готовят кальян. Если этого не сделать - Марсель со входа обкладывает хостес маринованными херами.

Ещё в тот ресторан захаживает дама с собачкой, вместе они завтракают и читают прессу. Специально для этих случаев в заведении держат миску и собачьи угощения.

Димасик изменился. Сколько я не всматривался - ни в волосах, ни в бороде не видел рыжих волос. Голова стала светлой, волосы - русыми. О вине он вспоминал такие подробности, о которых я и подозревать не планировал.

- А недавно, - не унимался Дима, - гость заказал Шато де Крю Премьер ле Гран Жаглери пти де Франс 2007-ого года, а оно тёплое! Прикинь, бармены, не удосужились охладить вино стоимостью в три зарплаты! Мне пришлось краснеть перед уважаемым человеком и рекомендовать ему вино совершенно другого качества.

Мадам Полину Димасик называл Поля. Раньше он встречался с Тамарой, отказывался за неё платить, а когда расстались - заставил продать совместно нажитую стиральную машину и поделил деньги.

Полину же сразу привёл в дом и познакомил с матерью. На его деньги они ходили по ресторанам, покупали средства для уборки, чистоты и красоты, необходимость в которых Полина измеряла баррелями.

У Димасика появились списки дел, а шнур от приставки он получал как исключительное поощрение. Поля могла не отпускать Диму к друзьям, если тот сложит в холодильник немытый картофель. Если не закажет в интернете землю, чтобы мадам Полина посадила розмарин и не бегала каждый раз в супермаркет, когда решит готовить ризотто.

В МакДональдсе мадам Полина заказывала чикен-бургер без котлеты.

- Вам просто булку, что ли? - недоумевали на кассе.

- Что значит «просто булку»? Чикен-булку, чикен-соус туда намажьте, положите чикен-салат, а чикен-котлету можете сами скушать, - поясняла Полина.

Каким образом вращалась её Вселенная, пока она не успевала выносить гостям горячее и раз в месяц рвалась увольняться - не известно. Она не ела мяса, обклеивала свой шкафчик стразами и просила не выбрасывать коробки от Freixenet Rose. Шуршащий, блестящий или розовый мусор, вместе с пробками Полина тянула домой. Из дозаторов от Jack Daniel's она мастерила броши, из одеяла сшила пуховик.

После Илоны Игоревны, после Романа и Пионервожатой - учредители решили, что нет ни какой разницы, кто ни черта не делает, а мадам Полина, первое время, точно будет стараться. Теперь Поля занимается персоналом и купила мундштук.

Я бы сказал она ни за что не справиться, но Полина завела блокнот и записывала туда всё полезное, что только слышала.

- Алёна, здравствуйте, я звоню вам по поводу... - выскальзывала из-за стола мадам Полина.

Десерт нам принёс сам шеф-повар, плюхнулся в свободное кресло, хлопнул меня по плечу:

- Ну что там, а?

Я охотно рассказал, что там, шеф похвалился, что здесь, но в конце-концов:

- И не объяснишь человеку, - жаловался шеф-повар. - Я сразу сказал, когда откроются залы с караоке, нам не хватит мощностей. Никто меня не слушал. В итоге, при посадке, мне не хватает плит. Я не могу готовить нужное количество блюд. А этот собирается поваров сократить. Всё душит и душит. Невозможно.

- Даже кофе по полной стоимости посчитали. Без скидки, - удивилась Валерия, разглядывая счёт.

- Чего ты ждала, - интересовался я, - гостеприимства? Половина из них с тобой не работала. Вторую половину ты не пускала курить и заставляла пахать. Теперь они тут главные, работают как хотят. Справляются без нас, как видишь.

После обеда меня ждали Катюша и Андрей.

Андрей готовил барменам сказочные тар-тары ещё лет пять назад и, взамен, не просил на кухню чайник с ромом и колой. Катюшу я знал ещё дольше. Она работала официанткой, но могла сделать сальто, поскольку была весёлой. Андрей любил веселиться. Я решил их познакомить. Вместо кроткого знакомства получилась любовь, а меня обязали крестить сына.

- А ещё, к нам в ресторан взяли управляющей Анжелу, прикинь! - добавил Андрей, загребая ребёнка в охапку. - Анжелу!

В лучшие времена Анжела владела «Лофт кафе», пользовалась нами, как трудовыми ресурсами, и обладала техникой бесконтактного боя с санэпидемстанцией. В то старое доброе время «Лофт» стал пинком в развитии барной культуры столицы, превратив Анжелу во влиятельного ресторатора. Только не на долго.

- Как?! - удивился я.

Анжела, по щелчку пальцев, организовала бы прибыльный бизнес и безбедное существование. Зачем ей управлять чужим рестораном?

- Не знаю. Её рекомендовали нашим учредосам, - тараторил Андрей, чтобы ребёнок не успел затолкать ему в рот машинку.

Сложно представить себе эту рекомендацию. Вам нужен управляющий? Возьмите Анжелу. Это же она владела кафе, которое, прежде чем закрыться, просело так, что бывшие работники перестали упоминать этот опыт в резюме.

- Малы, - говорил Андрей, швырнув машинку за поле зрения сына - тут пиздец. Кругом дебилы. Вон в Питере, в «Тар-тар баре» от гостей отбоя нет. Никому не нужны серебряные приборы, подставочные тарелки, плейсменты на столах и бейджики на грудях. Мне приходится выдумывать барменам настойки, за дизайнером исправлять афиши и вести instagram. А я, блядь, шеф-повар. Не возвращайся ты сюда. Никогда.

Не возвращаться легко только тем, кто не уезжал.

Виталик, например, вернулся.

С ним работалось хорошо. Ежедневно Виталик втолковывал что-то официантам и хватался за волосы, когда те начисто всё забывали. Он сносил опоздания других барменов, отпускал пораньше. Сам же до утра размораживал холодильники и наводил порядки, но однажды признался:
- Я больше не могу, - и уехал в Киев.

И вот передо мной центнер лысого мужика. Дёрганого и запуганного.

- Мне только кофе, - сконфузился он и продолжил в мою сторону: - В Украину я вернуться не могу. Почему - не спрашивай. Может в Питер податься? Тяжело там? Сколько я смогу зарабатывать? Какую работу найду? Кому я нужен? Ни одного коктейля не помню. Да и денег почти не осталось.

- Почему ты не работаешь здесь? - недоумевал я.
- А куда здесь идти? Я никого не знаю. Кто меня возьмёт? Мне скоро тридцатник. Вешу за сотню. И лысый.
- Кто-нибудь да возьмёт. Это же лучше, чем ничего не делать. Я тебя не узнаю.
- Оба на! Какие люди, - подошёл к нам управляющий.
Петрович погладил Виталика по голове, потрогал остатки своей причёски:
- Я вот ещё верю, что лысины незаметно. Как ваши дела, парни?

Мы ответили и сразу вернули вопрос, чтобы Петровичу не пришлось всерьёз интересоваться нашими проблемами. Но своими Петрович делился без стеснения:
- Вот, тоже, работу, присматриваю.
- Вы? - опешил я. - Вы же с сотворения мира в этой сети работаете. Неужели вас обижают?
- Не обижают, но кушать хочется. И знаешь, выяснилось, нигде больше не платят. Всё из-за молодёжи. Люди готовы за гроши работать, лишь бы директорами.

Выслушав Петровича, я ответил на звонок.

- Ничего себе, - начал Артём раньше, чем я поднёс телефон к уху, - конечно я видел твой пропущенный, но думал, ты номером ошибся, а ты второй, третий раз набираешь. Мне даже любопытно стало.
- Мы тут с Виталиком встретились. Петрович сказал, что ты больше у него не работаешь. Думали пива с тобой выпить.
- Польщён. А вы где? - выпить Артём отказываться бы не стал.
- Здесь. В этом твоём царстве азиатской кухни.
- Фу, не напоминай, тошнит. Давайте на нейтральных территориях.

Когда с нами работал Артём, он ставил себе стакан на кег с пивом и наклонялся проверить, в порядке ли подключение. Иногда он проверял в других местах и на работу приходил готовым, но не дееспособным.

Как-то раз, около полудня, ему захотелось выпить. В такое время, ресторан полон руководства, а вот на складе камер нет и стены без ушей. Там Артёму стало хорошо, он уснул и Петровичу пришлось выламывал дверь, чтобы вытащить бармена на работу.

В другой раз, когда Петровича уже забрали открывать новое заведение, Артём придумал курить в туалете, чтобы не мёрзнуть на улице, но его поймал новый директор.

Позже Артём просил меня удалить фотографии, на которых он употребляет В-52 на рабочем месте:
- Ты же понимаешь, теперь я бар-менеджер, - аргументировал Артём.

Вылетев из нашего ресторана, он залетел и в другом заведении, куда, по доброте душевной, его пригласил Петрович.

Ресторан азиатской кухни открывали по литовской франшизе. Управляющая компания наведалась с проверкой. У бар-менеджера Артёма в баре беспорядок, а в холодильнике гнилые фрукты.

- Видимо у нас разные представления о порядке , - ощетинился бар-менеджер и был разжалован до администратора.
- А потом я слёг с переломом ноги, - рассказывал Артём. - И осознал, что мне двадцать семь. У меня жена, а я в жилеточке за официантами бегаю.
-Так чем ты сейчас занимаешься? - допытывался Виталик.
Артём погрузил усы в бокал с пивом, а я решил приблизить его ответ к реальному положению дел:
- Петрович говорил, в кофейне работаешь.
- Я там давно не работаю. Изучаю программирование. Прохожу он-лайн курсы, хочу в IT-сферу податься.
- Ты? - не сдержался Виталик.
- Я работаю над недостатками. Моя женщина предоставляет мне возможность сидеть дома и учиться.
- Помню времена, - ввернул я, - когда твоя женщина звонила в слезах, плакалась, что ты не ночевал дома и выпрашивала телефоны всех, с кем ты мог забухать накануне.
- Мы же не святые, - философски заметил Артём. - Надеюсь этот разговор не попадёт в твой гнусный рассказик.

Сразу после пива - я отправился в Несвиж.

Там меня тоже ждали друзья. К счастью, со всеми встретиться не удалось, иначе, от избытка общения, во мне развились бы социальные патологии. Улыбчивость, приветливость, не дай Бог ещё и сострадание.

- Сегодня не получится. Людей везу на Москву, вернусь только в пятницу и сразу на Минск. В Несвиже буду в субботу.

- Значит не судьба, - признал я.

Это был школьный друг. Самый лучший, самый настоящий, преданный, отзывчивый, надёжный. Наделённый мной и другими качествами, которыми вовсе не обладал.

Во имя дружбы, я хотел провалить экзамены и оказаться в том же второсортном вузе, где планировал учиться мой друг, но побоялся гнева родителей.

На первом курсе мы вместе снимали квартиру, по фото в социальных сетях определяли, какую девушку можно «завалить», а какой и писать не стоит. Потом я устроился на работу и, как друг, перестал представлять интерес. Оказалось, настоящая дружба держалась на паре бокалов пива по выходным.

Так и выросли. Я закончил университет на год раньше, продолжал работать барменом и курил. Он посмеивался, говорил, что работать барменом не солидно и не стабильно, ждал корочку дипломата-референта, качал бицепсы. Я поступил в магистратуру, но не бросал ни бар, ни курение. Он устроился в таможню, познакомился с самой красивой девушкой, какую только нашёл. Его жизнь складывалась по сценарию общественного благополучия, а моя непонятным образом. Какая оказалась счастливой, а какая - всесторонне горькой, как грейпфрут, показало время.

Он оставил столицу, вернулся к родителям. Открыли семейный магазин, но работать в магазине - не престижно, и он сдал помещение в аренду. Девушка не захотела рая в провинции и уговаривала вернуться в Минск. Он отвечал, что всё там видел, что не собирается работать на дядю за гроши. Девушка посмотрелась в зеркало, поняла, что перспективна и решила его бросить. Он закурил, лёг на диван и включил телевизор.

К этому моменту, я курить бросил. По-прежнему работал барменом, каким бы нестабильным это ни казалось.
- Хорошо тебе. Ты нашёл своё место в жизни, - говорил он. - Я думаю в Америку махнуть. Там сантехники получают столько же, сколько в Беларуси директора банков.
- А ты что, сантехник? - уточнил я, но кто меня слушал.

Зато встретились с Лёшей. Он уже несколько лет ездил работать в Америку и, летом, когда я уезжал в Петербург, Лёша собирался уехать в Штаты навсегда. Мы распрощались, а в январе «навсегда» закончилось.
- Что случилось? - недоумевал я.
А случилось с Лёшей всё, как голливудском фильме, с офшорными счетами, работой в Uber, палящим солнцем, жирными негритянками, попытками получения гражданства, вторжением инопланетян, глобальными катастрофами и безглютеновыми диетами.

История увлекательная, мы и не заметили как выпили весь ром, который отыскали в Несвиже, поэтому я ничего не запомнил.
К утру вернулся в Минск. В голове гудело и тряслось. Отдых на родине обладал всеми свойствами самоуничтожения.
Теперь мне нужен был кто-то умный, кто понимает в ресторанном бизнесе, способен советовать и не жаловался на своё.

Я навестил Романа.

Его взяли менеджером, когда неспособность Илоны Игоревны чем-либо управлять стала слишком очевидной.
Мы не любили Романа по инерции, называли членеджером, а он стремился не только повысить эффективность ресторана, но и помогал персоналу осознавать свои функции.

Роман запрещал говорить гостям «мы ещё закрыты». Советовал объяснять, что ресторан готовиться к открытию, но позволять остаться внутри и, если кофе-машина нагрелась, предлагать чашечку кофе, как бы сильно бармены не чертыхались.

Я протестовал первым, но Роман методично гнул своё, пока не научил любить гостей. Не скрипеть зубами, не испепелять взглядом каждого, кто спросит зарядное для телефона.

Моих мозгов хватало, чтобы зарубить официантам на носу: в баре нет зарядок и мы, ни в коем случае, не заряжаем телефоны. Роман же сказал «мы заряжаем гостям телефоны в любом случае», но придумал станцию с кучей зарядок в таком месте, что официанты ставили и забирали смартфоны, не цепляя барменов.

Сразу же зацвели ландыши, гости без опаски тратили заряд, официанты помогали им, бармены продолжали злиться и нервничать, но уже по другим поводам.

Только Роман не учил официантов в первую очередь обслуживать учредителей, а значит долго оставаться менеджером не мог.
- Знаешь где теперь Илона Игоревна? - настраивал я Романа на доверительную беседу, - Работает в ресторане морской кухни. Администратором. Тут, неподалёку.
- Так вот кто мне оттуда шлёт приветы. Мы-то с ней на хорошей ноте расстались, - напомнил Роман.
В отличии от Илоны Игоревны, которая, с переменным успехом, барахталась по ресторанному бизнесу, Роман всё так же управлял персоналом.

Подыскал себе местечко, с идейными учредителями и свежей краской на стенах. Изнутри казалось, будто попадаешь в Милан. Паркет, лёгкие столики с бокалами, лепнина на сером потолке, фортепиано в свечах и воске. Удачная обстановка, чтобы поделиться волнениями касательно Санкт-Петербурга, посоветоваться о возвращении в Минск.

- Зачем возвращаться туда, откуда сбежал? Если честно, эта сеть худшее, что случалось в моей жизни. Там требуют результатов, но не дают принимать решения. Каждый учредитель лезет со своим видением. В Минске всё хорошо. Открывается много достойных заведений. Недавно в Беларусь завезли мескаль, - Роман в лёгком колебании воздуха замечал ветер перемен. - Гостей с достатком хватает. Наконец-то, всем надоели цезарь и филадельфия. Если вернёшься - тебе обязательно найдётся местечко.

Слова Романа отзывались во мне возмущением.
Получается, никто не озабочен, как сделать ужин доступным. Рестораны продолжают борьбу за ту сотню человек, которую не пугает рост цен. И борются не качеством блюд, не уникальностью вин, а ковровыми дорожками, дубовыми столами, фарфоровыми чашками. Заведения открываются для бизнесменов, их проституток и барменов с официантами. Легко рассуждать о развитии культуры, если отсекать всех, кто в рамки этой культуры не вписывается.
- Ладно, попроси меня рассчитать, - сказал Роману, когда понял, что ни к каким другим выводам не приду.
- Забудь. Счёта не будет. Рад, что ты заглянул.

Из запланированного оставалось набальзамиться с Димасиком. Как уже известно, именно так поддерживаются дружеские отношения.
Димасик предложил несколько мест, о которых я не слышал, поэтому потянул в своё любимое.

Только вошли - нас атаковал запах сигар, миксологии, туманного Альбиона и какой-то гарсон. Пока всматривался в полумрак с меня стянули куртку. Димасик буквально вырвался из своей и салютировал в знакомые лица:
- Рад тебя видеть! Я вспомнил, как назывался тот сорт винограда - менсия.
Я держался не в своей тарелке, как и положено гостю, когда вместо радушия персонал источает непревзойдённость и всякий там портсигар, монокль, револьвер.
- Игорь, так рад, что за стойкой ты, - не прекращал любезничать Димасик. - Я привёл к вам писателя из Питера.
- Добро пожаловать, джентельмены, - загнул бартендер и добавил, прежде чем я успел провалиться сквозь землю, - Располагайтесь. Чего изволите?
- Целый день мечтаю о твоём Porn Star Martini, - выдал Димасик и принялся возиться с сигарой и гильотиной, - а для моего друга... он сам закажет.
- Я люблю Негрони, но выпил бы более сухого, - выжал из себя и надеялся замолчать, пока спиртное не позволит чувствовать себя комфортнее.
- Скажите, не мог ли я натолкнуться на ваше творчество во Вконтакте? - бартендер решил продолжать неудобную беседу, пока смешивал.
- Вероятно, - признал в ответ, а чтобы не развивать тему - повернулся к Димасику.
Он всё пристраивался к сигаре. Мы и словом перекинуться не успели, как над ухом раздалось:
- Ваши коктейли, господа, - бартендер так их преподнёс, я аж усомнился, было ли в жизни хоть что-то важнее.
- Что? Что ты ему приготовил? - от счастья Димасик аж прихлопывал в ладоши.
- Это «Люсьен Годен», назван в честь великого фехтовальщика... - бартендера позвали на другом конце стойки, - Прошу меня извинить.
- Напомни, какой у него состав, - обратился Димасик уже ко мне.
- Понятия не имею, - даже угадать мне было не интересно.
- В вашем положении стыдно не знать, - вернулся бартендер.

Если и вы первый раз слышите о коктейле «Люсьен Годен» - не нервничайте, почти никто о нём не слышал. Он упоминается в книге 2004-ого года «Vintage Spirits and Forgotten Cocktails», где слово forgotten намекает на его популярность.

Люсьен Годен - это такой Негрони, с сухим вермутом и апельсиновым ликёром. Назван коктейль в честь знаменитого, никому не известного французского фехтовальщика.

Этот Люсьен, на Олимпиаде 1928-го, не поленился завоевать сразу две золотые медали в индивидуальных соревнованиях по неожиданно разным видам оружия. В отличии от меня, и Люсьен Годен, и олимпийский комитет видели разницу между шпагой и рапирой.

И вот в 2019-ом Люсьен Годен продолжает колоть людей, только уже в метафорическом смысле. Он сразил желание возвращаться в Минск наповал. Показал как глубоко лезут бармены, как далеко они от гостей, как тошнотворно их бахвальство.

Мы всего-навсего бармены. В попытках повысить культуру питья и изменить мир - нам бы не испортить человеку настроение.

Перед отъездом я не мог не увидеть Славку, а ещё Андрей просил заехать к нему на работу.
- Сейчас?! - возмутился Андрей, - Я думал ты вечером заедешь. У меня торт не готов!
- Какой торт? - не понял я.
- Хотел в дорожку тебе сложить.
- А-ха-ха! Мы что такие старые, что еду в дорогу собираем? Раньше колу с виски брали и нормально было.

Славке тем временем около сорока. Лет шесть назад, когда он работал старшим барменом в Лофт кафе, мне было двадцать, а ему всё равно около сорока. Он умолял быть внимательнее, заставил вызубрить мексиканские штаты, в которых производят текилу и помог написать магистерскую диссертацию.

Сегодня у Славки трое детей, начались внуки, плохое здоровье и работа в такси.
- Я бы тоже хотел за стойку, - тоскует он.

Барменом Славка работал ещё до Джери Томаса. Потом учился в Питерской Ассоциации Барменов и поддерживал мое решение перебраться в северную столицу. Никогда бы не подумал, что отбарабанив шестнадцать лет за стойкой можно мечтать вернуться.

- Но в Минске я уже точно не буду работать за баром. При таком спросе на профессию - никому не нужны взрослые дядьки, знающие цену своему труду. Остаётся или воровать, как в девяностых, или открывать свой бар и трястись за мизерную прибыль. Дожили. Только стало не стыдно работать барменом после сорока, как перестал цениться и опыт, и знания. Ай, тяжело сейчас. Вот у меня день рождения, потом у жены, у сына, а там у дочери, у внучки. Лучше расскажи, как тебе в Питере?
- Я так понимаю, жаловаться не на что, - заключил я.
- Там здорово, - согласился Славка, - я бы тоже махнул, но не осилю семью перевезти.
- Вот так встреча, - к нам плыла Анжела.

Ни капли не изменилась. Только теперь роговая оправа очков не вселяла страха. Однажды она уже решила не искать дорогих сотрудников. Сделала двадцатилетних официантов администраторами, а в официанты набрала каких-то тинейджеров. Не удержала разбегающихся барменов, но уговорила самого терпеливого работать без выходных и, за это, назвала его старшим. Решила закрывать кафе в восемь, когда не было гостей. А потом продала опустевшее заведение.
Вот так встреча. Всех поломало.
Андрей вынес «Наполеон». Хрустящие коржи, мягкий тёплый крем, какой-то невероятный ягодный джем.
- Он полностью из продуктов растительного происхождения. Его можно веганам. Обычным людям мы этого не говорим, могут не понять и испугаться. А он ведь вкусный.

Лютая зима не выдула меня из Петербурга. Наоборот, я к нему примёрз.
- Так рад вернуться, - признавался я за баром в Петербурге.
- Зачем ты вообще уезжал? - недоумевал Паша.
А я пока разбирался - совсем запутался, но ясно и чётко осознал:
- Даже не знаю.