Хлеб, соль, огурец

Одна моя знакомая искала работу. Никаких завышеных ожиданий. Только два условия. Во-первых - высокооплачиваемая. Во-вторых - не трудная. Желательно фрилансером Это тоже самое, что и домохозяйка, только с выходом в интернет.

На клочке бумаги девушка перечислила свои навыки, способности, увлечения. Дописала склонности, но всё равно получилось мало. Оказалось, к тридцати годам, со всеми курсами и дипломами, она годится разве что для сбора шариковых ручек. Собственно, на каком основании мы считаем такое занятие неинтересным?

Некоторые вещи устраивают нас, хоть в вечер встречи с выпускниками рассказывать о них неудобно.
А на что я потратил время, когда нужно было слушать родителей и учить бухучёт, чтобы стать успешным в общесоциальных параметрах?

Это был год, когда мир узнал слово iPhone…

- Становись тогда за бар, я всё тебе покажу, пока люди не пришли, - приняла решение Юля. Эта блондинка в белоснежной блузке, была опытным барменом. Даже знала, как сильно пенится разливное пиво, правда не углублялась в причины.

Всё происходило в небольшом городе, где жителей можно было бы пересчитать по пальцам руки, если бы на руке было тринадцать тысяч пальцев.

Воинскую часть расформировали, и в одном из корпусов сообрази дом культуры. Из мероприятий - назначили дискотеку, чтобы отличницам было где упиться до реанимации, а умным деткам протрезветь, прежде, чем заявиться домой.

Там же нашёлся закуток для барной стойки. Бар на дискотеке… никто и поверить не мог в такое!

В том баре и работала Юля. Фамилия у неё ещё говорящая такая. Засулевич. Вызывает непонятные ассоциации. Какие-то непристойные.

К тому моменту я записался в школу барменов, а Юля, в свои девятнадцать, пережила замужество, развод и беременность подруги от бывшего мужа.

«Всё просто», говорила Юля. Какое-то время назад её взяли печь и продавать из фургончика сосиски в тесте. Бизнес пошёл в гору. Через полгода у хозяев бар и кафе на окраине города.

По поводу работы - меню нацарапано мелом на дощечке. Висит на газовом баллоне, неуместно расположившемся посреди бара. Из напитков: пиво разливное, бутылочное, кола и её друзья. Закусить можно орешками, фисташками, чипсами, вонючей ставридкой. Подаётся всё в далеко-не-хрустальных пластиковых бокалах и на совсем-не-фарфоровых пластиковых тарелках. В стекле – нельзя. Милиционеры боятся, что неуклюжие гости будут выбрасывать бутылки в урну и случайно попадут кому-нибудь по голове.

- Если зайдёт директор - протирай стойку, - обучала меня Юля. - Не стой без дела. Если чего-то не знаешь - спрашивай меня.

Пятнадцать минут спустя стажировка закончилась.
Не успел я запомнить, где пивной кран, как у бара выстроились гости. В несколько рядов. В пять или шесть, сейчас уже не вспомнить.

В те времена этикет ещё не изобрели. Гости попросту ревели кому, что, сколько, есть ли водка, дай стаканчики - у нас своя, быстрее; хлестали деньгами барменов по щекам, плевали на пол и на то, что курить в помещении нельзя.

Юля порхала в баре как тутовый шелкопряд, заигрывая везде, где требовалось. Опьяневшие посетители целовались, ругались, ломали друг другу носы, некоторые нагло заходили за бар со словами: «Юля, ну налей! Или покажи откуда – я сам налью».

Происходило всё близко, быстро и одновременно. Свет, музыка, люди смешались в какую-то эктоплазму. Из такого вот месива однажды был создан наш мир.

К четырём от людей остались непослушные ноги, вялые руки, резкие эмоции и разжиженные мозги.

- Закрывайтесь. Я жду в машине, - бросил директор и пропал.

А как закрываться? Полным-полно бухих, неадекватных и совсем страшных людей! Сами они никуда не денутся.

Юлю слова руководителя воодушевили, она рванула ворошить гостей. Не ограничиваясь приличием объясняла, где дверь и куда идти, если уходить не хочется. Опрометчиво, на мой вкус.

Полусонные и еле живые, гости ворочались, рычали в ответ. Я держался в стороне. Таким образом, в случае чего, горло перегрызут только Юле, а я успею пожить долго и счастливо.

Нужно сказать, моя коллега без труда разобралась с нашими баранами и принялась за барышню. Та цедила бокал пива не первый час, но даже до середины не добралась. Рядом молодой человек, тоже с бокалом, ждал пока все уйдут - тогда, только тогда, уйдёт и он. Раньше это была весомая и распространенная причина задержаться.

- Мы закрыты, - сказала барышне Юля.
- У меня ещё пиво осталось. Поработаешь! - шипелось в ответ.
- Мы до четырёх, а не до последнего!
- Сссука! - с этими словами барышня решила пиво не допивать. Плеснула им Юле в лицо. Не самое плохое решение, учитывая, что это могла оказаться и моя физиономия.

Юля хрупкая девушкой с тонкими чертами. Мужчинам она нравилась скорее тонкой талией, чем аккуратным носиком. Говорила будто с усилием, словно вместо языка у неё розовый лепесток, а человеческая речь претит ангельскому естеству. И молвила она:

- Кароста сучья тварь! - где в этой фразе обращение, что определение не известно.

В добавок к обидным словам, Юля воспользовалась ближайшим бокалом недопитого пива. Движением фехтовальщика окатила барышню, а следом запустила в «патлы» тонкие пальчики, намереваясь «повырывать всё нннахуй».

Освободив территорию от гостей, Юля поровну поделила свои чаевые: «Вот, это твоя половина». От неё несло пивом, по щекам расплылась тушь и\или помада. Я говорил, что мне никто не оставлял на чай. А она продолжала вкладывать купюры в мои руки: «Теперь мы работаем вместе и делим деньги поровну».

В следующий день я работал один. Дискотеки по воскресеньям не проводили, одного раза на неделю жителям города хватало.

Гостям неоткуда было взяться. Но работы оказалось немерено.

Самое тяжёлое в работе бармена – мыть полы после дискотек. Сначала просто водишь шваброй по застывшей грязи - размачиваешь увязшие деньги, сопли, волосы, презервативы, ногти. Затем орудуешь щёткой с перерывами на отдышаться. После, снова шваброй, доводишь пол до состояния однородного жидкого болота. Далее следуют ещё семь тысяч девятьсот сорок два простых шага и пол безукоризненно чист.

«Барменское ли дело мыть полы» - рассуждал бы я, если бы душевные терзания хоть сколько-нибудь помогали в физическом труде.

Владели этим бизнесом двое. Женщина лет сорока и мужчина, на котором тридцатник отыгрался по полной. Он словно никогда и не был молодым, как Мэрил Стрип. Кроме общего дела их связывала общие простыни с вытекающими оттуда разногласиями.

Владелица с детства знала моего отца - этого ей хватило, чтобы определить во мне достойного работника. Владелец же расспрашивал о планах на жизнь, говорил о религии и ворочал мой внутренний мир взглядом. Резюмируя, он сообщил, что в течение трёх лет, пока я у него работаю и параллельно получаю образование, мне предстоит выбрать. Хочу ли я продолжать в ресторанном бизнесе. Он же обещает мне интересный опыт, раскрытие потенциала и возможность ошибаться.

Я не собирался никогда ошибаться. Мне бы перекантоваться несколько месяцев до совершеннолетия, а потом найти работу посолиднее. Не банкиром, конечно, но в популярном клубе.

- И последний вопрос. Ты куришь?
- Курю, - торжественно признался я.

Потому что работодатель ни папа, ни мама. Врать ему не обязательно.

- Плохо. Курить нельзя. Увижу - штраф. 33,(3) бакса.

И жизнь закрутило в карусель. Ходил на курсы для барменов. Там многому научили, особенно купить «Библию бармена». Тягать этот фолиант в университет было физически тяжело. К тому же он не прятался под конспект, когда Николай Николаевич Рачковский подходил вплотную со своей высшей математикой. На выходные, ближе к четвергу, я уезжал в родной город работать. По дороге молился, что бы никто там не вышиб мне мозги.

Юля оказывалась всё интереснее. Она мне даже нравилась, когда не рассказывала, какие синяки оставляет обивка бильярдного стола на девичьих коленках. Те гости, которые больше не любили её - обращались ко мне. Тех, кто хлебнув пива, хотел крови - без труда усмиряла Юля.

Воскресеньями напролёт мыл полы. Рядом директор пел, что я должен с первого взгляда решать, кому больше наливать нельзя и выпроваживать таких домой. Не видел будто, что 180 сантиметров меня - это 60 килограмм вдохновения и сухожилий. Мне интереснее было бы готовить коктейли, чем видеть насквозь.

И в один непрекрасный субботний вечер мне привезли ящик лаймов, пучок мяты и Havana Club с белой этикеткой.

В приготовлении я применял как можно больше профессиональных навыков. В основном - сразу все. Использовал билд, шейк, стрейн, мадл, дуршлаг и половник, а потом добавлял Curacao Blue. Для красоты.

Каждое утро я благодарю Бога, что не знал тогда о сиропе со вкусом маракуйя. Так бы лил его, как пить дать.

Несмотря на это, проблема была не в рецептуре.

Мужики боялись скомпрометировать коктейлями образ неотесанных вурдалаков. Женщины жаждали выбора. Между Мохито, Сексом на пляже и Космополитеном они бы определились, а когда предлагаешь только Мохито – предпочтительнее становилось смоктать через соломинку пиво.

Проще говоря, как я не заламывал руки, никто не соглашался пробовать мой шедевр.

Я отчаялся. Просил дать мне нормально разливать пиво. Объяснял, что в этом городе никому не нужны коктейли.

Все соглашались. Кроме директора. Он пошарил в карманах, рассчитался мятыми купюрами за пять коктейлей и наказал раздать их по своему усмотрению. Четыре я приготовил для гостей и один, безалкогольный, всучил Юле.

С тех пор, каждую субботу Юля расхаживала с Мохито, а вокруг все хотели что-нибудь такое же. Даже мужик по кличке Карась.

Успех. Не оглушительный, но самый маловероятный.

Сердце трепетало в груди, руки неделями пахли мятой, и я упрашивал директора ввести и другие смешанные напитки. Только он давал торопить события.

После совершеннолетия, я сносил резюме в столичный клуб, и ни капли не расстроился отказу.

Самое интересное ждало меня в городе Н. На дискотеке в доме культуры расформированной воинской части.

В городе, где никто и никогда не стал бы пить коктейли…

Одна моя знакомая, та, что искала работу, решила собирать шариковые ручки. Нужно было только перевести 10$ на какой-то счёт и ждать, пока ей доставят коробки с комплектующими. Деньги-то она перевела, а дальше - хлеб, соль, огурец - тут и сказочке конец.